Каменное эхо - Страница 9


К оглавлению

9

Я сделал подобающее случаю выражение лица и горячо закивал. Принципал скептически посмотрел на меня.

— Ладно, надеюсь, у вас хватит ума прислушаться к голосу здравого смысла. Третье. На карте, которую вам выдадут, красными кружочками обозначены места, где предположительно погибли архимаги Черного Круга, про которых известно, что они являлись Посвященными Тьме. Вам известно, что тела адептов Изначальной Тьмы не обретают покой после физической смерти?

Сглотнув, я кивнул. Принципал продолжал:

— То заклятие, что накрывало город, было губительным для низших не-мертвых, каковыми являются последы Представленных Тьме, но насчет Посвященных полной ясности нет. Скорее всего, для них тоже, ибо никакая высшая нежить не стала бы таиться четыреста лет; но, повторюсь, полной ясности нет. Поэтому вам надлежит, соблюдая всяческую осторожность, осмотреться в указанных местах и попытаться внести ясность в этот вопрос. Осматривайте издалека; если, приближаясь к такому месту, почувствуете опасность — бросьте и обойдите подальше. Риск нам не нужен, нам нужно, чтобы вы вернулись живым, здоровым и с информацией. Даже если вы просто войдете в городскую черту и вернетесь, это уже будет для нас достаточно ценно. Ясно?

Я опять кивнул.

— И последняя, сугубо личная просьба: желтым кружочком на карте отмечено место, где в последний раз видели в живых магистра тауматургии Ховара Мирну, моего отца. Он был в звании гранд-офицера, и вы сможете его узнать по золотому шитью на одежде. Я буду вам крайне благодарен, если вы просто осмотритесь в том месте в поисках его останков. Прикасаться к ним не надо, просто посмотрите. На этом все. Все необходимые припасы и амуниция подготовлены еще утром, и чем раньше вы приступите к своему заданию, тем лучше. Вопросы есть?

Я подумал, вспомнив и про инкунабулу, в которой упоминался термин «Вошедший во Тьму». Возможно ли, что эта книга настолько редка, что за четыреста с лишним лет ни один экземпляр не попал в руки Ордена Содействия Свету? И что будет, если я о ней сейчас упомяну? Сдается мне, ничего хорошего. Поэтому я отрицательно покачал головой и сказал:

— Нет вопросов, милорд Мирна. Я готов.

Принципал удовлетворенно улыбнулся.

— В таком случае вы можете присоединиться к милорду Тавину за обедом, если там еще что-то осталось, и приступать к работе.


Каурая лошадка странной тонкокостной стати негромко цокала по тому, что когда-то было дорогой, а я размышлял, покачиваясь в седле. Каким образом в городскую библиотеку попала та книга? Наткнувшись в запасниках на объемный фолиант в старинном переплете с вычурной надписью по корешку «Семижды семьдесят семь советов благочестивому мужу», я утащил книгу домой просто для смеха, полагая, что там найдется немало достойных фразочек. Но внутри обнаружилось нечто значительно более достойное — в переплет была вложена другая книга. Без титульного листа, без указания и названия, со светло-серыми страницами из непонятного материала — гладко-блестящего на вид и шероховатого на ощупь, и притом — очень прочного. Сколько бы лет ни было этой книге, годы были не властны над ней, я сначала решил, что она вовсе не старая, просто в библиотеке перепутали переплеты разных книг. Даже то, что она написана на орисском, не обеспокоило меня: несмотря на то что Орису уже второе тысячелетие покоится под водами Изменчивого моря, орисским до сих пор пользуются многие маги и ученые. Только через недельку, со словарем в руке, продираясь сквозь дебри странного диалекта, я заподозрил неладное. Показал книжку Ирси, она лучше всех на курсе знала орисский. Наверное, лучше было бы вместо этого показать ее кому-нибудь из преподавателей. Разумнее, по крайней мере. Ну да ладно. Сейчас меня больше волновала возможная перспектива встречи с живым Вошедшим во Тьму. Я припомнил цитату из той самой инкунабулы: «…отсюда следует, что Восхождение во Тьму является последним шагом темнавца, решившего пройти до конца путь вниз. И потому достойно звать такового Рыцарем Тьмы. Ежели и возможен шаг далее этого, то ступивший его будет тот, кто он есть, — Отец Ужаса, Чрево Тьмы и Омут Заблудших Душ — Шихар Всевеликий». Насчет дословности не поручусь, но очень близко — никогда не жаловался на память. Интересно, милорд первый принципал действительно не знает, кого к нам вынесло из тьмы веков, или просто не стал мне говорить, чтобы не пугать? Вкратце в той же веселой книжке были упомянуты последы — то, во что превращается тело адепта Тьмы, если убить оного ненадлежащим образом. «Послед темнавца — суть оболочка его, ставшая вместилищем тьмы. И столь велик будет сосуд, сколь сильна была связь темнавца с Изначальной Тьмой». Проще говоря, чем круче черный адепт, тем более неприятная тварь может из него получиться, не приведи Гор. А еще в инкунабуле категорически не рекомендовалось убивать Вошедших во Тьму, что грозило прямо-таки апокалипсическими последствиями. Хотя, думаю, на этот счет мне можно не беспокоиться — вряд ли этот приятный во всех отношениях тип предоставит мне возможность себя убить.

Так, коротая время в веселых размышлениях, я добрался собственно до города. Стоявшие когда-то перед его стенами деревянные дома давно превратились в труху, и на их месте теперь только угадывались смутные контуры. Но почему-то время (или не время?) не так уж сильно затронуло трупы — немногочисленные возле первых домов, ближе к стенам они уже устилали землю во множестве. Видимо, накрывшее город заклятие было губительным для всех форм жизни — трупы не сгнили, а мумифицировались, что делало и без того малопривлекательную картину еще более мерзкой. Скелеты меня бы не сильно напугали, но эти — с серыми обтянутыми лицами, с провалами глаз и безгубыми оскаленными ртами, замершие в нелепых позах, в которых настигла их смерть, — навевали на меня невыразимую жуть. Несколько раз я вздрагивал, заметив стоящую на четвереньках или прислонившуюся к стене фигуру — казалось, труп двигался куда-то по своим делам, а замер вот только-только, заметив меня, и теперь просто ждет, пока я подойду поближе. Хорошо еще, что время давно выветрило запахи смерти, и лошадка не обращала на окружающие нас картины никакого внимания; начни она нервничать, я, наверное, повернул бы обратно, даже до стен не доехав. Но лезть в город через пролом, как рекомендовал мне милорд Мирна, намечая маршрут, я все же не стал — трупы там были навалены в несколько слоев, надо было слезать и расчищать путь для лошади, а это было выше моих сил. Поэтому я повернул и поехал к воротам, благо они были распахнуты. В воротах тоже хватало трупов, но здесь они лежали все же в один слой. С отвратительным хрустом, от которого съеденный недавно барашек начал проситься наружу, я проехал внутрь города. Как ни странно, сразу за стенами трупов было меньше. Я потихоньку начал различать представителей противоборствовавших сторон. На картинах, посвященных Последней Битве, Белые всегда изображались в белом, а Черные, как нетрудно догадаться, в черном. Здесь же на всех были примерно одинаковые серые мундиры, только у Черных потемнее, желтоватого оттенка, а знаки различия у них были вышиты нитью того же цвета, что и мундир, и становились различимы только вблизи. Офицеры же Белых щеголяли когда-то золотым шитьем, и чем выше ранг, тем больше золота сверкало на мундире. Разумеется, все это относилось только к регулярной армии и к офицерам — большинство лежащих были одеты кто во что горазд, и определить, которой стороне принадлежал такой труп, было непросто.

9