Каменное эхо - Страница 55

— Уффф, — облегченно выдохнул милорд Тавин, без сил опускаясь на землю, — а, ты здесь, Кнессет. Хорошо. Я думал, больше тебя не увижу.

— Я еще жив, — отозвался голос того самого мага, который все пытался зажечь свет, — но не уверен, что это затянется. Что творится, Рок?

— Чтоб я знал, — устало ответил ректор, — чтоб я знал! Это не заклинание, я уверен. Похоже, это все же прорыв Тьмы. Мы большей частью его блокируем, мы держимся, и продержимся еще долго, но… у меня такое впечатление, что никто нас особо и не убивает. Идет какой-то невообразимой мощности процесс, которому мы можем воспрепятствовать не больше, чем мышь — восходу солнца. Мы отсекли Темного от его силы, и поначалу все шло по плану… почти по плану; тот странный дождь для всех был сюрпризом… но то, что началось потом…

— И сколько это еще продлится? Что с городом?

— Не знаю, Кнес. И еще раз: не знаю. У ордена есть план… точнее, был план… по-моему, магистр Мирна сейчас сам в него не слишком верит, но лучшего у нас нет. Мы собираем заклинателей, а маги ордена готовят какой-то узор и готовятся сами, к чему — не говорят. По-моему, что-то из запретной магии.

Ветер донес обрывок какого-то возгласа, но ректор, вероятно, его расслышал.

— Ну, вот и весь отдых, — сказал он, поднимаясь. — Ладно, хоть немного в тишине посидел.

— Мы можем чем-нибудь помочь? — напряженным голосом спросил Кнессет. Похоже, ему не очень-то хотелось Помогать.

— Нет, — покачал головой ректор, зажег огонек и вышел наружу. Снова ворвался разрушающий сознание скрежет и снова стих, оставшись мерзким дребезжащим звоном на задворках сознания. Огонек быстро двинулся в сторону и скоро растворился в зловеще шуршащем мраке.

— Я устала, — тихо и жалобно сказала Белочка, — я спать хочу. И домой, к маме.

Я вздохнула, села на землю, усадила девочку к себе на колени и прижала ее к груди, накрыв курткой. Белочка сжалась в комочек и затихла. Я, кажется, тоже задремала, меня вернул к действительности чей-то возглас.

— Что? — отозвалась я, открывая глаза и вглядываясь в темноту.

— Что это у тебя светится, говорю? — спросил голос из темноты.

— Где? — спросила я тупо, смутно замечая, что темнота уже не сплошная и в ней слабыми красноватыми бликами проявляются окружающие предметы.

— На шее у тебя.

— А!

Осторожно, чтобы не разбудить Белку, я вытащила затекшую руку и достала ожерелье. Оно тут же засияло, осветив наше укрытие холодным красным светом. Шихарово воинство, что это значит?

— Это Определение Тьмы, — пояснила я своим соседям, — какое-то темное колдовство творится, и очень сильное, я еще не видела, чтобы оно так светилось.

Снаружи что-то происходило. Во-первых, почти стих противный звон, и ветер тоже прекратился. Стал хорошо слышен напевный хоровой речитатив — несколько вербалистов хором читали какое-то длинное заклинание. И, словно возражая им, в их хор вплетался еще один голос — низкий, утробный. Тембр его порой опускался настолько, что становился скорее ощутим, чем слышен, — волны дрожи пробегали по земле в такт его рычаниям, и желудок сворачивался в тугой комок в животе. А камни ожерелья волнами разгорались все ярче и ярче.

Я осторожно опустила так и не проснувшуюся девочку на землю и выпрямилась — похоже, дело близилось к развязке. Не знаю, чем там закончится дело, но смерть свою я предпочту встретить стоя. В свете ожерелья я с изумлением заметила, насколько сильно изъедены решетки — они напоминали траву, на которую напали гусеницы. В некоторых местах прутья решетки утончились чуть не до волосяной толщины, и если ажурная крыша еще не валилась нам на головы, то, несомненно, только потому, что она и сама немало потеряла в весе.

Тембр и темп заклинания тем временем возросли, угрожающий голос уже не рычал, он ревел. Хор голосов пытался ему противостоять, но получалось не очень. Со стороны, откуда доносились голоса, стали появляться какие-то бледные вспышки, сопровождающиеся низким шипением и воплями ужаса. Хор сбился, попытался подхватить заклинание, но поздно — ритм был потерян, и крики стали звучать непрерывно. Низкий одинокий голос торжествовал, он ревел и выл, выводя какую-то жуткую песню, поднимая тон все выше и выше в жутком крещендо, чтобы в конце взорваться оглушительным форте.

Сияющее зеленое дерево вдруг распустилось неподалеку, за мгновение преодолев расстояние от земли до неба. Ствол его, начинавшийся, как нетрудно догадаться, все от того же эпицентра, уходил, похоже, на десятки ли в высоту, разветвляясь в стороны. Гигантское дерево постояло мгновение, затем вспыхнуло нестерпимым сине-белым светом, осветив окрестности ярче, чем в самый солнечный полдень, и я ужаснулась виду расстилающихся вокруг развалин. А потом все погасло, только небо осталось слабо светиться. Мир снова окутал мрак. Я опустила взгляд себе на грудь и убедилась, что ожерелье тоже погасло. Снова посмотрела вверх и не смогла сдержать удивленного возгласа — шел светящийся снег. Мерцающие искорки медленно и плавно спускались с небес на землю, и клянусь, я в жизни не видела более прекрасной картины.

Как зачарованная, я подставила ладонь под опускающийся зеленый огонек, совершенно не думая о том, что он может быть опасен и даже смертоносен. Но ничего и не случилось, я даже ничего не почувствовала — коснувшись моей руки, огонек сразу погас. Я разочарованно опустила руку, и огонек снова появился — он все так же неторопливо плыл вниз. Я удивленно провела рукой по нему еще пару раз — он проходил сквозь руку, ни на волосок не меняя траектории своего движения. Я пожала плечами, села на землю и принялась просто любоваться. Рядом каменными скульптурами застыли мои товарищи по несчастью. Я хмыкнула и закрыла глаза. Вы и представить себе не можете, как приятна тишина…